Зеленогорск. Курортный район

Рыбацкая деревня существовала на территории современного Зеленогорска задолго до прихода Петра Великого на северное побережье Финского залива. Местные жители называли своё поселение аналогично именованию Смоляной речки – по-фински, «Тéрвайоки». Городок рыбацких смолокурен был частью шведского Выборга и прилегающего к нему протяжённого побережья, присоединенных к России основателем Петербурга. Спустя сто лет Александр Первый отвоюет у Шведской короны оставшиеся финские земли: они войдут в состав Российской империи в статусе Великого княжества Финляндского. Государь передаст новому российскому доминиону и территорию Выборгской губернии с многочисленными приморскими деревеньками. К середине 19-го века в Терийоки всего 36 дворов и крошечная мыловаренная мануфактура с четырьмя служащими. Как же случилось, что совсем небольшой «чухонский» посёлок всего за пару десятилетий превратился в город-курорт и столицу «Финляндской Ривьеры»? Железнодорожное сообщение навсегда изменило характер этих мест и способствовало развитию так называемой «дачной индустрии» конца 19-го века. Именно ветка Петербург – Рийхимяки, запущенная в 1870-м году, стала для приморской части Финляндии настоящим game changer. Балтийское взморье оказалось в скором времени во много раз доступнее Лазурного берега или Баден-Бадена. Столичные коммерсанты и антрепренеры быстро освоились на побережье Финского залива. Вокруг терийокского вокзала росли как на дрожжах симпатичные летние домики, а вдоль берега быстро отстроились и обязательные курортные аттракционы: кафе, рестораны, яхт-клуб и казино. В начале 20-го века постоянное население пятитысячного городка каждый сезон прирастало ещё пятьюдесятью тысячами дачников. Летом обычно тихий и размеренный Терийоки становился если не русско-финляндской Ниццей, то по крайней мере Биаррицем, ведь именно эта станция была первой на стороне Финляндии. Только 32 км железнодорожных путей проходило по территории России – остальная часть ветки располагалась на территории Великого княжества Финляндского. Неудивительно, что строительство станционных зданий и обслуживание железной дороги было возложено на финнов. Так случился крупнейший в отечественной истории импорт первоклассной финляндской архитектуры рубежа 19-го и 20-го веков. Новое здание терийокского вокзала на месте бывшей товарной станции построил Бруно Фердинанд Грáнхольм, архитектор Главного управления железных дорог Финляндии. Так, между старым и новым зданиями появилась улица Áсемакату или Станционная – теперь это улицы Паровозная и Вокзальная. Áсемакату пересекала Ки́венава́нтие или Ки́вена́пскую дорогу – продолжение главной улицы города Виéртотие (современный проспект имени Ленина). Город-курорт Терийоки был первой станцией на стороне Великого княжества Финляндского и находился всего в 45 вёрстах от Петербурга. Дорога на поезде занимала всего полтора часа. Каждый день из столицы в Терийоки отправлялись 24 состава – 11 из них шли далее до Выборга. Первый поезд из Петербурга уходил в 8 утра, последний – в час ночи. Самый ранний состав отправлялся из Терийоки в столицу в 5:49 утра. Так что при желании отцы семейств могли легко поспеть на службу, переночевав на даче. Разовый билет на поезд стоил до Революции всего 72 копейки в вагоне 3-го класса, 1 рубль 9 копеек – в вагоне 2-го и 1 рубль 81 копейку – 1-го [класса]. За месячный абонемент в 3-й класс платили 16 рублей 42 копейки, за квартальный – 37 рублей 76 копеек, за годовой – 82 рубля 9 копеек. Во второй класс проездные стоили на 50% дороже, в третий – на 100%. Цены для представителей мелкой буржуазии вполне доступные. О частом движении поездов свидетельствует тот факт, что Виéртотие решили увести под железную дорогу, чтобы обезопасить жителей Терийоки, а кроме того, сберечь их время. Кстати, под этим железнодорожным мостом мы ездим и по сей день. Здание вокзала в Зеленогорске отражает драматичную судьбу приграничного Терийоки во время Зимней войны 1939-го – 1940-го годов. Центральная часть постройки оказалась почти полностью разрушена во время многочисленных боевых столкновений. После присоединения Карельского перешейка к территории СССР восстановлением главной железнодорожной станции уже Зеленогорска занимался талантливый советский зодчий Александр Гречанников. Русский архитектор возвёл посередине вокзала мощную остеклённую арку, тем самым дополнив замысел Бруно Грáнхольма. Так что нет худа без добра. Вероятно, Александр Александрович намекнул также и на знаковую постройку Элиеля Сáаринена – железнодорожный вокзал Хельсинки. Здание это хорошо знакомо любому туристу, когда-либо прибывавшему в столицу Финляндии на поезде.

Этот большой санаторный комплекс по Приморскому шоссе одновременно наследует и дореволюционным дачам, и традиционным для Терийоки-Зеленогорска здравницам. Причём как дореволюционным, ещё финляндским, так и более поздним – советским. Пансионат «Северная Ривьера» – это своеобразное зеркало противоречивой истории всей территории Курортного района. Климат северного побережья Финского залива всегда считался исключительно благоприятным для лёгочных больных – конечно, благодаря морскому воздуху и целебному аромату соснового леса. И во времена Великого княжества Финляндского, и после образования независимой Суóми как в Терийоки, так и в его окрестностях находились сразу несколько известных здравниц. Так, в 12 километрах от главного городского вокзала, на берегу тогдашнего озера Кáукъя́рви, а теперь – Красавицы, располагался лёгочный санаторий «Здравница» Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Александровича. В том же городке Ялкала (ныне – Ильичёво) на берегу озера Пи́ткяярви находился одноимённый водоёму ещё один лёгочный пансионат. В самом Терийоки находился санаторий «Ви́рола» и целый ряд детских здравниц. После образования независимой Финляндии в 1918-м году и дачи, и санатории по обе стороны новой границы стали постепенно приходить в упадок. Дореволюционные постройки разбирались на дрова, становясь жилыми домами, офицерскими клубами или казармами. Особенно тяжело пришлось деревянной архитектуре курортных городков Финского залива во время Второй Мировой войны. Берег Невской губы становился местом особо тяжёлых боевых столкновений трижды – в 1939-м, 1941-м и 1944-м годах. В Терийоки из тысяч исторических зданий уцелело лишь около сотни. После эвакуации финского населения территории, отошедшие по окончании войны Советскому Союзу, пришлось заселять заново. Неоднократно менялась и территориально-административная структура района. В 1946-м году впервые был образован Курортный район с центром в Терийоки, но уже два года спустя по всему советскому побережью Финского залива прокатилась волна переименований. «Город Терийоки переименован в город Зеленогорск, потому что, будучи центром района, он должен отражать характерную особенность территории курорта. Территория его холмистая, 65 % покрыто вечнозелеными хвойными деревьями», – так было сказано в официальном постановлении. Старые финляндские дома вновь заселяли дачники. Многие из бывших вилл и особняков вошли в состав новых санаториев и пансионатов. Эта же участь постигла и целый ряд дач по современному Приморскому шоссе, 570. Так, в состав новой советской здравницы вошли не сохранившиеся до сего дня дома Лáнгельшельдов, Серлáхиус, Петровых и целый участок с дачными постройками семейства Кáрьялайнен. А вот вилле Лу́мберга / Ку́нтту повезло больше: уникальный деревянный дом в стилистике финского национального романтизма стал общежитием устроенного в начале 1950-х годов санатория «Северная Ривьера» – он работает до сих пор. Сначала на территории новой здравницы построили новые жилые корпуса-общежития, а в 1970-х провели масштабную реконструкцию пансионата. По проекту архитекторов Эмиля Ярмолинского и Марка Серебровского возвели два многоэтажных санаторных корпуса из стекла и бетона на 570 мест каждый. В состав новой «Северной Ривьеры» также вошли столовая, здания администрации, клуба, а также медицинский корпус с крытым бассейном. Рецензент журнала «Архитектурное творчество СССР» Толстая [так] отзывалась о конфигурации нового санаторного комплекса: «Большое внимание уделено благоустройству: для тихого отдыха среди сосен организованы площадки, беседки, садовые скамейки и прочее. Прибрежная часть территории оборудуется лечебным пляжем с навесами, солнцезащитными грибками, кабинами-раздевалками, киосками. Предусмотрена лодочная станция. Предполагается создать открытый плавательный бассейн с каналом для выхода купающихся на достаточно большие глубины для плавания, поскольку дно залива у пляжа очень пологое». Каждый из жилых корпусов здравницы был рассчитан на 285 номеров: 245 двухместных и 40 одноместных. На плоских крышах зданий устроили открытый солярий, а тёплый переход вёл в современную двухуровневую столовую. Тех, кому трудно было подниматься наверх, кормили на первом этаже в специальном малом обеденном зале на 190 человек. Остальные четыре зала размещались этажом выше и были рассчитаны на 840 отдыхающих. В советское время на территории Зеленогорска и его окрестностей функционировали порядка 130 лечебниц. «Северная Ривьера», как одна из наиболее крупных, и по сей день остаётся примером редкого долгожития и верности многолетним традициям здравоохранения.

Представьте, что мы с вами идем по Большой дороге. Большая дорога – так в XVIII веке финны называли маршрут, который проходил через историческое поселение Терийоки к большой воде — Финскому заливу. Сегодня Терийоки, как вы знаете, — это курортный город Зеленогорск, а Большая дорога получила привычное нам название улицы Ленина и через зелёные парки и малоэтажные здания ведёт к “Золотому пляжу”. И вот мы с вами, двигаясь к заливу от Сказочной экотропы, миновали железнодорожную станцию города, и нам открывается здание из тёмного кирпича цвета закатного солнца. Это дом “Цвет Зеленогорска” на улице Ленина 38, где сегодня царит курортная атмосфера, которой с момента открытия этой самой железнодорожной станции славится и сам Курортный район Петербурга. В конце XIX - начале XX века сюда, на берег Финского залива, приезжали отдыхать и вдохновляться природой Александр Блок и Алексей Толстой, Дмитрий Менделеев и Александр Куприн, Корней Чуковский и Максим Горький, Анна Ахматова и Пётр Лесгафт. Они собирались на резных крылечках своих деревянных дач, устраивали творческие вечера и интеллектуальные салоны. Здесь бурлила яркая курортная жизнь, освещённая мягким тёплым солнцем, украшенная голубыми бескрайними панорамами и вечной зеленью хвои. Современная архитектура дома “Цвет Зеленогорска” от RBI поддерживает окружающий природный пейзаж: пластика здания повторяет плавный изгиб Жемчужного ручья, к которому спускается внутренний двор дома. Образ воды воплощён и в лазурных архитектурных волнах, украшающих кирпичный фасад. Но ярче всего выражен в необычных арт-объектах парадной входной группы - скальных фонтанах, капли которых, мерно стекая по импровизированным струнам, создают внутри дома гармоничную творческую атмосферу. А вот в деталях архитектуры вы можете заметить отсылки к северному модерну - стилю, в котором были построены многие курортные дачи. Небольшие панорамные балкончики и витражные окна, малоэтажная архитектура и полуколонны передают тот самый сдержанный, но элегантный образ уютного загородного владения. Закрытый двор продолжает историю русской дворянской усадьбы. Здесь разбит камерный парк с живописными прогулочными аллеями, видовым амфитеатром и настилами для загара, скамейками под сиренью и воздушной перголой с абажурами. В сумерках фонарики-абажуры напоминают элегантные парадные платья аристократок, которые будто бы собрались на вечернее светское мероприятие. Блики художественной подсветки и панорама двора хорошо просматриваются из лобби дома: витражные окна открывают вид на зеленогорский ландшафт, благодаря чему зона отдыха с мягкой мебелью, - как зрительный зал театра, избавленный от четвёртой стены, - показывает зрителю игру курортной погоды. SPA-эффект от созерцания панорамы усиливают процедуры приватного wellness-центра, доступного для резидентов. Здесь есть массажные кабинеты, хаммам и фитнес-центр, где можно провести не только классические тренировки, но и полноценную гармонизирующую йога-практику. Ваш безмятежный курортный отдых и медитативный настрой никто не нарушит: в камерном доме всего 94 квартиры с большой площади, с уютными гостиными для приёмов, гардеробными для хранения светских нарядов и террасами для поэтических вечеров. Хотите узнать больше о курортной жизни современных блистательных людей? Закажите консультацию на сайте

Для Зеленогорска этот дом – особенное место. Ведь именно заседавшее в нем во время Зимней войны красное правительство Отто Куусинена впервые присвоило Терийоки статус города. Известно, что здесь же 8 октября 1941-го года во время инспекционной поездки обедал главнокомандующий армией Финляндии Карл Густав Маннергейм. За одним столом с маршалом находились президент Финляндии Рюти, премьер Рáнгелл и несколько финских генералов. Вероятно, в связи с этой памятной трапезой дом на Исполкомской до сих пор по ошибке называют «дачей Маннергейма». Изначально великолепный дом в стилистике модерна построил для себя служащий Дворянского земельного банка и губернский секретарь Иван Нóвиков. Вероятно, Иван Иванович получил большое наследство, потому как в 1911-м году он оставил государственную службу и приобрёл в собственность сразу два смежных участка в Терийоки. Здесь, после 1914-го года неизвестный архитектор спроектировал по заказу Нóвикова роскошный особняк с оранжереей и многочисленными службами. Кроме того, в лучших традициях терийокских дач, хозяин распорядился разбить рядом с домом небольшой парк с пониженным газоном-буленгрином, прудом, фонтаном и беседкой. После революции дачу продали мещани́ну Лáсману, а спустя некоторое время – аптекарю из Тáмпере Уумо Хáгбергу. В начале 1920-х годов особняк арендовал штаб пограничной охраны, а к началу Зимней войны в нём разместили офицерское собрание 1-го Егерского батальона финской армии. В советское время особняк стал домом отдыха Лениздата. В новейшую эпоху дача Новикова вошла в руинированном состоянии, но совсем недавно перешла в частную собственность и была полностью восстановлена.

Финляндский Терийоки делился на четыре основных района: центральный Кескикюля, восточный Óллинпяя, западный Кя́кёсенпяя и северный Кóйвикко. По Кéскикюля проходила центральная улица Виéртотие, которая ближе к заливу заворачивала вправо и доходила до границы района Кя́кесенпяя. До поворота она называлась «Верхней» Виéртотие, а после, соответственно, – Нижней. Во времена Великого княжества Финляндского проезд имел название Большой дороги. Этот топоним был известен с 18-го века. Финским аналогом было название Súuritie [произносится как «суритээ»], что, по сути, означало то же самое. Главную улицу селения переименовали в Виéртотие уже после образования независимой Финляндии в 1920-х. Это название переводится как Подсечная дорога и обусловлено оно тем, что проезд проходит по землям, освобождённым от леса для земледелия. Именно по Большой дороге – Виéртотие – стояли главные храмы Терийоки, а также лучшие магазины и торговые предприятия. Восточный Óллинпяя на границе с Кéлломяки (ныне Комарово) был районом летних дач и прибрежных пансионатов. Западный Кя́кёсенпяя был настоящей дачной местностью и находился в непосредственной близости от современного Ушково или финляндского Тю́рисевя. Кóйвикко на севере был расположен далеко от залива и слишком близко к железной дороге, поэтому и летних домиков здесь было мало. Помимо двух вокзалов здесь же находились и главные учебные заведения Терийоки, включая русское реальное училище. Отсюда же уходила дорога на Ки́веннапу (Первомайское), по которой находились все местные кладбища. Современный Зеленогорск растянулся на 13 километров вдоль северного побережья Невской губы. Город-курорт «ниспадает» вниз каскадом зелёных зон: скверов, садов и парков. Наверху – Зеленогорский вокзал, ниже которого расположились исторические дачи, ЦПКиО и пляж. Можно говорить о 3 уровнях Зеленогорска: железной дороге, Приморском шоссе и собственно морском берегу. Их связывает воедино главная улица города – проспект Ленина, бывшая Виéртотие. Именно эта дорога стремится мимо железнодорожной станции к побережью, которое всегда было «всеобщей коммуникацией» Курортного района. Пытаясь определить центр Зеленогорска, искусствовед Иван Саблин говорит о «зелёном треугольнике» главных городских доминант. По мнению исследователя, здания двух дореволюционных церквей и советской школы №445 придают Зеленогорску как городу «не только эффектный внешний вид, но и логичную структуру». Любопытно, что именно послевоенный школьный комплекс создаёт привычный для нас загородный садово-парковый ансамбль, формируя тем самым центр города-курорта. Именно школу №445 исследователь Саблин называет «новым главным зданием Зеленогорска».

Наш обзор значимых городских построек мы продолжим Кирхой Преображения Господня, построенной видным финляндским инженером и архитектором Йóзефом Стéнбеком. Происхождение из религиозной семьи предопределило главное направление профессиональной деятельности зодчего. За свою карьеру финляндский мастер возвёл 35 лютеранских храмов – три из них сейчас находятся на территории России. Жителям Ленинградской области Йозеф Стенбек может быть известен по кирхе святой Магдалины в Приморске, бывшем Кóйвисто. Лютеранская церковь в Зеленогорске – самый южный из проектов знаменитого архитектора. Кирху Преображения Господня закончили в 1909-м году для недавно созданного на тот момент отдельного лютеранского прихода Терийоки. До 1904-го года местные протестанты формально относились к религиозной общине Ки́веннапа (ныне село Первомайское). Два колокола для терийокского храма заказали в тюрингском Апóльде, а двенадцатирегистровый орган знаменитой фирмы «Э. Ф. Валькер» привезли из Лю́двигсбурга. Любопытно, что кирха Стенбека так же, как и соседняя Казанская церковь, кажется старше, чем она есть. И лютеранский храм в стиле национального романтизма, и неорусский православный возвращают нас в Средние века, что вполне естественно для архитектуры рубежа 19-го – 20-го веков. При терийокской кирхе устроили воскресную школу, кружки шитья и хорового пения, а также специальную службу диакони́с. В евангелическо-лютеранской церкви помощь больным и нуждающимся на добровольных началах оказывают члены прихода, принявшие диаконическое служение. В случае с храмом в Терийоки это были женщины-диакони́сы. Последнее богослужение в Кирхе отслужили 26 ноября 1939-го года для военных и ещё не эвакуированных гражданских жителей. При советской власти лютеранский храм Зеленогорска превратили в кинотеатр «Победа»: башню-доминанту снесли, а круглое модерновое окно заложили. По счастью, само здание уцелело и в начале 2000-х годов было полностью отреставрировано с воссозданием всех утраченных элементов, включаю колокольню. В 2004-м году рядом с лютеранской церковью установили редкий для России Памятник примирения в дань уважения к павшим солдатам обеих сторон.

Лютеранская кирха Преображения Господня и православная Казанская церковь – старейшие из сохранившихся построек Терийоки-Зеленогорска. Эти два храма иллюстрируют особенности нового витка развития архитектуры севера Российской Империи на рубеже веков. В конце 19-го века импорт европейской стилистики модерна синхронизировался во времени с возрождением интереса к традиционной русской культуре. Впрочем, обращение к фольклору и национальным мотивам тогда вполне соответствовало представлениям о новой архитектуре как таковой, вне зависимости от страны. Автор упомянутой ранее терийокской кирхи Йозеф Стенбек ориентировался на западноевропейское средневековье и вдохновлялся родной финляндской природой. Всего годом позже известный столичный зодчий Николай Никитич Никонов примется за возведение рядом с кирхой православного храма Казанской иконы Божией Матери. Имя этого петербургского архитектора и кéлломякского (то есть комаровского) дачника по-прежнему хорошо известно любому жителю нашего города. Именно Николай Никонов был автором похожего на торт дома Басина у Александринского театра и дома-пряника на Колокольной улице. Он же возвёл и самую русскую из русских церквей – Покрова Пресвятой Богородицы на Боровой, а также Иоанновский собор на набережной реки Карповки. Православный храм в Терийоки станет для Никонова последним реализованным проектом, венцом карьеры и в каком-то смысле архитектурным завещанием. Церковь Казанской иконы Божией Матери получилась скромнее и строже петербургских построек Николая Никитича – сказалась ограниченность в средствах. Храм достраивали накануне Первой мировой и освятили лишь в 1915-м году. В газете «Карельские Известия» от июля того же года о внешнем облике церкви написано следующее: «Стиль храма – московско-ярославский, 16-го столетия, с тем лишь различием, что строителями устранена пестрота окраски и вся церковь снаружи оштукатурена и окрашена в один белый цвет, отчего здание получило чрезвычайно красивый вид и производит на всех очаровательное впечатление». И лютеранской кирхе, и православной церкви повезло: оба храма в советское время уцелели, хотя и значительно пострадали. Как ни странно, полуразрушенную Казанскую церковь не сносили по политическим соображениям. Пришлось бы уничтожить и кирху-кинотеатр: иначе власти лишились бы зримого аргумента в споре об исконной принадлежности этих территорий. Так и стоят на расстоянии пятиста метров два восстановленных в правах терийокских храма, самая южная кирха Йозефа Стенбека и самая северная церковь Николая Никонова. Такие разные архитектурно и такие похожие своими судьбами.

Современный проспект Ленина начинается от Центрального парка Зеленогорска и стремится вверх за железнодорожный вокзал. Главная улица города доходит аж до границы с Выборгским районом и переходит в автотрассу 41К-097. Дом №1 по проспекту Ленина – это миниатютрный павильон-ротонда известный в народе как кафе-«гайка». В позднесоветский период здесь работало отделение популярнейшего ресторана «Олень», о котором речь пойдёт впереди. В «гайке» же местные жители угощались деликатесными бутербродами с икрой и осетриной, могли пропустить бокальчик вина или шампанского, рюмку портвейну или коньяку. Исследователи указывают, что ещё при финнах здесь располагался киоск «Золотая Мари» – Kúltasen Márin kióski. Поговаривают, что именно сюда на чашечку кофе заходили терийокские извозчики – рядом находилась стоянка. Это место считалось географическим центром Терийоки, а потому возле ларёчка находился дорожный указатель с направлениями востребованных маршрутов. Именно здесь главная улица тогда ещё финляндского городка преломлялась и уходила вправо, заканчиваясь у границы с селением Тю́рисевя – современный посёлок Ушково. Теперь бывшая Нижняя Виéртотие – часть Приморского шоссе с рядом знаковых для истории финляндского Терийоки и советского Зеленогорска адресов. Заквадраченные объёмы апарт-отеля по Приморскому шоссе, 549 наследуют знаменитому в среде партийной номенклатуры и творческой интеллигенции ресторану «Олень», некогда занимавшему этот участок. Ныне утраченная постройка наверняка вошла бы в антологию шедевров модернистской архитектуры Карельского перешейка, если бы такой справочник существовал. Ресторан «Олень» торжественно открыли в 1967-м году к 50-летию Октябрьской революции. Для создания проекта Ленгорисполком привлёк наиболее изобретательных и эрудированных зодчих того времени – Сергея Евдокимова и Аскольда Изоитко. Это немудрено – ведь партийные руководители строили для себя и своих важных гостей. Здание ресторана естественным образом продолжало пологий склон, уходящий к морю. Архитекторы буквально встроили его между сосен, а пространство между шоссе и входом было своеобразным «зелёным» вестибюлем «Оленя». Изящные фигуры из серого карельского гранита скульптора Светланы Аванесовой дополняли природный облик ресторана и без того великолепно вписанного в среду. На первом этаже «Оленя» располагалось кафе на 120 мест и кулинария. На втором – собственно ресторан, рассчитанный на 200 посетителей, с баром и выделенным банкетным залом на 60 гостей. За счёт оборудованных террас летом количество посадочных мест увеличивалось. Особенно привлекали внимание гостей ресторана стеклянная стена, обращённая в сторону парка и залива, а также потрясающе лёгкая и широкая винтовая лестница без опоры на центральную ось. Меню заведения было первоклассным. Особенно популярными позициями среди партийных стрелков и звероловов были шпигованная или тушёная в горшочке оленина и, конечно же, шашлык. Концепция меню отразилась и в интерьере «Оленя»: старожилы упоминают о своеобразном «уголке охотника», устроенном у камина, где в качестве стульев служили пни. Неудивительно, что именно этот ресторан был избран заядлым любителем пострелять зверя Леонидом Брежневым для приёма в честь президента Финляндии Урхо Кáлева Кéкконена. Здесь же в год открытия ресторана чествовали американского астронавта Нила Армстронга. Местный житель и краевед Александр Браво в 1967-м году был 8-летним мальчиком-филателистом. Вот как он вспоминает встречу с легендарными космонавтами на страницах петербургского издания «Квартальный надзиратель», посвящённого Зеленогорску: «Постепенно у «Оленя» стал собираться народ. Подошли и мы с мамой. Марки с Армстронгом у нас не было, но американца сопровождали наши космонавты Георгий Береговой и Константин Феоктистов, а их портреты у нас были. Какое-то время мы ждали. Затем из ресторана вышел Феоктистов, но его мало кто знал в лицо, а сам Константин Петрович, как я позже узнал, был человеком скромным, поэтому, когда мы его подловили, он в одиночестве прогуливался по дорожке. Позже появилась вся компания, в хорошем настроении после ресторана. Вокруг тут же столпился народ. Папа подталкивал меня вперёд, и с альбомами в руках я протиснулся буквально между чьих-то ног, поскольку для своих восьми лет был маловат ростом. Дрожащим голосом, ужасно стесняясь, я произнёс: «Плиз». Береговой хлопнул меня по плечу и сказал: «Ты еще по-английски разговариваешь!». Я смутился и не знал, что дальше делать. Береговой расписался на марке, Армстронг – на корешке альбома, и я убежал поскорей на подгибающихся ногах. Но автографы, конечно, храню». Ресторан «Олень» проработал ровно четыре десятка лет и был снесен в 2007-м году во время подготовки к строительству апарт-отеля. Впрочем, некоторые артефакты от этой легенды советского прошлого можно обнаружить в Зеленогорске и сегодня. Главную аллею Центрального парка украшают те самые скульптуры «Девушка с белкой» и «Люди и птицы» из живописного сада при ресторане. Напоминанием о финском прошлом Зеленогорска служит здание в двух шагах, на углу бывших Нижней Виéртотие и Áнтинкáту. Дом 559 по Приморскому шоссе – хорошо известный в финляндском Терийоки магазин Пошехонова. Владельцем его был сын предприимчивого крестьянина-ярославца, Александр Васильевич Пошехонов. Каменное здание неплохо сохранилось, но утратило многие декоративные элементы, включая башенку. Примечательно, что свою торговую функцию постройка сохраняет по сей день. В память о семействе терийокских купцов назван и любимый зеленогорцами Пошехоновский сквер поблизости.

В силу путаной истории Карельского перешейка многие исторические постройки Курортного района либо не сохранились вовсе, либо катастрофически обветшали. При взгляде на запущенные архитектурные шедевры деревянного дачного зодчества у любого небезразличного петербуржца от досады сжимается сердце. Тем приятнее счастливые исключения и нередкие теперь примеры проявления гражданственности и неравнодушия к судьбе исторических усадеб. Так, в феврале 2024-го года петербургские предприниматели Ян Бобрышев и Степан Цепалкин выкупили легендарную дачу Мюзера в Зеленогорске, последние годы находившуюся в аварийном состоянии. И пока великолепный деревянный особняк в буквальном смысле «пересобирают» заново, не лишним будет вспомнить его историю. Владельцем участка в 2,5 га исследователи называют Генриха Вильгельма Мюзéра, прусского подданного и гражданина Швейцарии. Генрих Вильгельмович, он же Генрих Фёдорович или Андрей Фёдорович, в императорской России был одним из совладельцев оптовой мануфактурной фирмы «Генрих Мюзер», а также имел магазины «модных и мануфактурных товаров» в Москве и Петербурге. Кроме того, Генрих Федорович владел и двумя домами: одним в столице, другим – в Царском селе. Судя по архитектурным особенностям дачи в Териойки, деревянный дом был построен на заре увлечения финнами стилистикой национального романтизма. Специалисты называют 1890-е годы наиболее вероятным временем постройки дачного особняка. Есть основания полагать, что дом на Театральной улице построил кто-то из семейства зодчих Шáубов: либо сын – Василий Васильевич, либо его отец и учитель – Василий Иванович. Дело в том, что один из братьев Василия Васильевича был женат на дочери владельца участка – Софии Мюзер. Кто бы ни был архитектором терийокской дачи, дом вышел на славу и внутри, и снаружи. Внешний облик особняка характерен для раннего периода финляндского модерна: сочетание асимметричных разновеликих объёмов, их готическая устремлённость ввысь и обращение к национальным мотивам. Уникальной особенностью дачи Мюзера являются шесть каминов и печей – редкое богатство, по нынешним меркам настоящий музей. Тут и минималистично белоснежная кафельная печь, и вычурный изразцовый камин с богатым рельефным декором, и майоликовый камин в стиле германского ренессанса. Когда реставрацию особняка завершат, сюда наверняка будут водить экскурсии и показывать всё разнообразие керамической продукции знаменитого Рáкколаниóкского гончарного завода. По окончании Великой Отечественной на бывшей даче Мюзера разместили исполком Зеленогорска, а после – городской ЗАГС. В новейшую эпоху здание долгое время находилось в частной собственности. Компания-владелец не предпринимала шагов по реставрации уникального особняка и даже предлагала КГИОП сохранить памятник «методом разрушения с использованием экскаватора». По счастью, вмешались предприниматели Бобрышев и Цепалкин. Стараниями благотворителей одна из самых известных дач Зеленогорска вскоре должна возродиться к жизни во всей своей прежней красе.

Центральная ось сада-партера при школе №445 с послевоенного времени продолжается главной аллеей зеленогорского ЦПКиО. В досоветский период самая известная из зелёных зон Терийоки называлась Парком Пожарной Бригады, который позднее стал именоваться просто Общественным парком. Вся досуговая активность горожан, не связанная непосредственно с морем, была сосредоточена именно здесь. В Общественном парке находился многофункциональный кургáуз, а также базировались терийокский лаун-теннис клуб и Общество содействия физическому развитию «Детский мир». Тут же проводились концерты, устраивались спектакли и различные соревнования. Для общественной жизни города-курорта принципиально значимым был именно кургáуз, также известный как казино. В газете «Терийокский дневник» от 1913-го года об этом курортном заведении пишут: «Казино в Терийоках – излюбленное место, охотно посещаемое дачниками. Расположенное в парке на берегу моря, в центральной части посёлка, оно сосредотачивает в себе театр, кинематограф, первоклассную гостиницу и ресторан. Уютный театральный зал, веранда буфета на берегу и возможность во время прогулки встретиться со знакомыми из года в год привлекают сюда массы публики. Как и большинство местных гостиниц, казино славится чистотой и доступными ценами». Подчеркнём, что слово «казино» в заметке употребляется в значении дома общественных развлечений – собственно азартные игры в подобных заведениях разрешались далеко не всегда. Отметим также и тот факт, что исследователи упоминают целых три так называемых «казино» в финляндском Терийоки: курзал в Общественном парке, курорт-казино при яхт-клубе и казино Морского курорта на вилле «Лéпони», до нашего времени не сохранившейся. Особую известность и даже славу в начале XX века приобрел театральный зал казино в Общественном парке. Здесь режиссировал Всеволод Мейерхольд, ставили спектакли по пьесам Леонида Андреева, Кнута Гамсуна и даже запрещенного в России Августа Стриндберга, читали стихи Александр Блок, Сергей Городецкий и Владимир Пяст. Успех терийокских постановок был легко объясним наличием образованной и благодарной публики, а также отсутствием пристрастной российской цензуры. Именно в Общественном парке проходили народные гуляния, концерты, праздники и фестивали. Особенно запомнился горожанам Песенный праздник 1910-го года, проходивший в Терийоках: афишу к нему рисовал знаменитый финский художник Áксель Гáллен-Кáллела. Патриотический праздник песни, организованный финской интеллигенцией из «младофиннов» во главе с Ми́кко Уóттиненом стал символом подъёма национального самосознания и немало напугал власти митрополии. По столице поползли нехорошие слухи: «Финны спеваются, а под полой прячут ружья». В Петербурге настолько забеспокоились, что даже привели в полную боеготовность гарнизон ближайшего форта Ино. Зато увлечение спортом в Российской империи совершенно точно не считалось крамолой и вполне поощрялось. Терийокский лаун-теннис клуб имел в Общественном парке сразу 4 площадки. На момент 1913-го года его постоянными членами числились 110 человек. Участие стоило 15 рублей для действительных клубменов и 10 рублей – для посетителей. Для вступления в теннисное сообщество помимо взноса обязательно требовали рекомендацию от двоих действительных членов клуба. Большой теннис в ту эпоху был чрезвычайно модным, при этом дорогим и элитарным спортом. Поэтому многие дачники предпочитали более демократичные пинг-понг, крокет и городки. Общество содействия физическому развитию «Детский мир» открыло в саду Казино гимнастическую площадку. По понедельникам здесь проводились занятия танцами, играми и пластикой, по средам – пластикой, танцами и гимнастикой, по субботам – гимнастикой, играми и вольными движениями. Но самым обожаемым досугом терийокцев оставались велозаезды и, как ни странно, яхтинг, бывший 100 лет назад гораздо более доступным и распространённым увлечением. Современный центральный парк Зеленогорска и сегодня остаётся главной зелёной зоной города, средоточием разнообразной скульптурной пластики, популярных аттракционов и развлечений. Тут и музей ретроавтомобилей, и скейт-парк, и колесо обозрения. У входа горожан и курортников встречает памятник знаменитому уроженцу Зеленогорска, а точнее тогда ещё Терийоки, советскому артисту Георгию Вицину. Рядом – жанровые скульптуры «Ангел», «Ферзь» и другие. Впрочем, главной точкой притяжения Центрального парка и всего Зеленогорска был и остаётся Золотой пляж.

Конфигурацию терийокского пляжа по достоинству оценили ещё дореволюционные дачники. Полоса песка здесь значительно шире, чем в том же Сестрорецке. Что же касается глубины, то в Зеленогорске она куда более подходит для водного досуга. Вот, например, заметка о морских купаниях из выпуска №2 газеты «Терийокский дневник» от 1913-го года: «Гимназист с обветренным лицом и обликом «морского волка» самым решительным образом заверяет, что хорошая погода установится. Примета на этот счёт вполне достоверная: если вечером видно Кронштадт и купол собора святого Андрея весело блестит на закате солнца – значит, погода будет хорошая. Пройдет два-три дня, вода на мелях обогреется – и берег оживёт, запестрит купальными костюмами, зонтиками и яркой белизной простынь. Терийоки живут морем. Как ни убого оно, со всех сторон стеснённое берегами, мелкое, с водой сомнительного цвета, с берегом, заваленным щепками и ещё кое-чем, – всё же в нём сохраняется частица великой красоты и свободы, всё же его дыхание после духоты городов кажется опьяняющим». В довоенный период принято было арендовать специальные кабинки для переодевания. Любители живописных морских видов регулярно жаловались на то, что цветные будки на берегу изрядно портят впечатление от красивейших терийокских дюн. Краевед Александр Браво в своей книге «Зеленогорск / Терийоки. Дачная жизнь сто лет назад» приводит занятное свидетельство местного жителя об аренде кабинок: «Одну будку сдал Григорию Николаевичу Пи́ронену для Мухиных за 15 рублей. Еще одну сдадим за 20 или 25, а остальные распределим между дачниками. В этом году есть дачники, купаются и все от 10 до 12. В остальное время будки почти свободны». В предреволюционной России – в отличие от Европы – купание мужчин и женщин было раздельным. На многих курортах вводили расписание: купальщики разных полов заходили в воду в разное время. В Финляндии же были распространены специальные «выездные» кабинки, стоявшие на глубине. В таких передвижных экипажах дама могла и переодеться, и, спустившись по лесенке, уединённо искупаться. Были также и раздельные пляжи. При этом, исследователи вопроса указывают и на процветавший в то время вуайеризм: полиция регулярно отлавливала любителей поглазеть на купавшихся дам из числа престарелых дачников и студентов. Александр Браво даже приводит в своей книге шутливую открытку того периода «Любопытство» с подсматривающим за купальщицами старичком. В советское время, в особенности в 1970-е и 1980-е годы, пляжи Зеленогорска пользовались массовой популярностью и нередко оказывались переполнены. Местные мальчишки называли Золотой пляж «бульоном с фрикадельками», предпочитая купаться в менее многолюдных лесных водоёмах – например, на озере Красавица, всего в 7 километрах от Зеленогорска.

Сегодня «Терийоки» – просто загородный клуб с гостиницей и рестораном: о яхтинге на официальном сайте больше ничто не напоминает. В 2006-м году, когда масштабный комплекс на берегу залива только начинали возводить, всё было иначе. Тогда амбиции его устроителей простирались значительно дальше. Предполагалось, что коттеджный посёлок и отель с ресторацией будут лишь дополнением к яхт-клубу, возобновлённому сто лет спустя на том же месте, что и дореволюционный. Сейчас в это верится с трудом, но в начале XX века хождение под парусом было для петербуржцев привычным делом. Мода на яхтинг охватила не только столицу, но и дачные пригороды Петербурга. Действительно, что может быть более уместным, чем отправиться в морское путешествие по таким комфортным для прогулок под парусом неглубоким водам Финского залива? На рубеже веков увлечение парусным спортом стало гораздо более доступным. Помимо сословных яхтенных сообществ в Петербурге существовал целый ряд демократичных по размеру членских взносов яхт-клубов. Яхтсменами были писатель Леонид Андреев и художник-баталист Василий Верещагин. Под парусом ходили представители среднего класса, студенты, учащиеся и даже дети. Яхт-клуб в Терийоки стал первым русскоязычным яхтенным сообществом в Финляндии и при том самым первым на северо-восточном побережье Финского залива. Для его торжественного открытия 13 июня 1909-го года в город прибыла целая флотилия с миноносцем, который произвел в виду гавани торжественный салют из орудий. Командором нового яхт-клуба избрали инициатора его создания – вице-адмирала Николая Скрыдлова. «Августейшим покровителем» терийокского яхтенного сообщества стал великий князь Кирилл Владимирович. В уставе сообщества от 1915-го года зафиксировали, что клуб «имеет целью распространение любви к плаванию на парусных, гребных и других судах». Терийокские яхтсмены носили двубортный пиджак гражданского типа из тёмно-синей материи с четырьмя чёрными пуговицами с каждой стороны и двумя нашивками из чёрной шёлковой тесьмы вокруг обшлагов. Форма обмундирования членов клуба включала также однобортный жилет и брюки из той же материи. Кроме того, фуражку с лакированным козырьком, чёрной шелковой тесьмой и овальной кокардой, двубортное пальто военного покроя и накидку с капюшоном и разрезами для рук. В особых случаях, например, для торжественных ужинов, моряки облачались в смокинги с золотыми пуговицами и нашивками. Любопытно, что для решения самых спорных вопросов клубного сообщества терийокские яхтсмены организовали специальную «комиссию посредников». При рассмотрении «нарушений членами клуба правил чести и приличия» прибегали к голосованию. При равном числе голосов «за» и «против» нарушителя оправдывали. В противном случае провинившемуся предписывали взыскание или даже исключали из клуба. Спустя год после открытия для Клуба построили современный железобетонный мол, который ограждал 11-футовую гавань от штормов. Благодаря этому в том же году в Терийоки смогли организовать полноценную неделю парусных гонок (всего 5), включившую и одну гребную. В профильном журнале «Яхта» так отозвались об этом событии: «Что же касается спортивной публики, лишённой возможности в Петербурге любоваться парусными гонками, то для неё, кажется нам, Терийоки – единственное место, где она всласть может отвести душу, наблюдая состязания яхт с берега. И это особенно должно быть приятно для тех лиц, которые, любя море, любя водный спорт, не в силах переносить неравномерного, душу выворачивающего укачивания чарующего, но всё же таки коварного моря». После революции яхтенная жизнь в Терийоки замерла. Здание яхт-клуба погибло то ли от пожара, то ли от наводнения. Адмирал Скрыдлов был убит в Петрограде. Уцелел лишь каменный мол, от которого ещё долго потом ходили прогулочные теплоходы. Правда, в советском Зеленогорске все ещё действовали секции любителей парусного спорта. Например, при Дворце пионеров. Здесь же в 1970-х годах катались и проводили первые соревнования ленинградские виндсёрферы. Как говорят, спортсмены открыли для себя заново возможность проводить зрелищные соревнования в непосредственной близости от береговой линии. В середине 2000-х казалось, что отстроенный на том же месте яхт-клуб вновь станет точкой притяжения для всех любителей парусного спорта. В 2007-м здесь проходил чемпионат России в классе «Дракон», а в 2008-м клуб принимал этап регаты Farr 30. Но несмотря на всё это, к 2025-му году Сестрорецкий яхт-клуб почти перестал существовать как яхтенное сообщество. Отель и ресторан стали самоценными, а заилившаяся марина ждёт нового всплеска интереса к яхтингу.

В одной из своих статей искусствовед Иван Саблин говорит, что Зеленогорск напоминает «большой приморский парк с разнообразными павильонами». К таковым далеко не в последнюю очередь относятся и многочисленные исторические дачи бывшего Терийоки. Вилла «Айнола» – редкий пример хорошо сохранившейся до наших времён деревянной постройки дореволюционного периода. Это не просто летний домик – это самый настоящий деревянный особняк с приусадебным прудом, плотиной и небольшим водопадом. Владельцем дачи по Приморскому шоссе, 541 на момент начала XX века значился Николай Салько, а несколько позже – его сын Сергей. Николая Марковича вполне можно назвать «сэлф мэйд мэном» рубежа веков. Этот выходец из семьи полтавского коллежского секретаря своим честолюбием достиг немалых успехов сперва у себя на родине, а затем и в Петербурге. Окончив строительное училище, Николай Салько поступил на службу архитекторским помощником, дослужился до чина городского архитектора Полтавы и переехал в столицу. В Петербурге Николай Маркович строил больницы и богадельни, был автором дома Министерства Императорского двора на Гагаринской улице, дом 6, а также служил старшим техником Дворцового управления в Зимнем [дворце]. Опыт ландшафтного проектирования у Николая Марковича Салько тоже накопился солидный благодаря сотрудничеству с архитектором Александром Бруни при благоустройстве Елагиноостровских оранжерей. Именно Салько называют автором Биржевого сквера на Васильевском острове, хорошо знакомого всем петербуржцам. По сему неудивительно, что именно владельца виллы «Айнола» исследователи считают её архитектором. В 1902-м году Николай Маркович уже числился владельцем участка. Вероятнее всего, дом и приусадебный сад Салько спроектировал незадолго до начала Первой Мировой войны. В 1914-м году наследники отставного действительного статского советника Николая Салько продали дачу некому Áйно Грáнлунду, по имени которого эта замечательная вилла и вошла в историю. После начала Зимней войны 1939-го – 1940-го годов именно «Айнолу» и дачу Новикова органы НКВД выбрали для размещения Народного правительства Финляндской демократической республики во главе с Отто Ку́усиненом. Считается, что вилла «Айнола» стала личной резиденцией Отто Вильгельмовича, в то время как дача Нóвикова была предназначена для правительственных заседаний. Конкретно этой деревянной усадьбе исторического Терийоки несказанно повезло: дом и прилегающий к нему сад неплохо сохранились. В советское время на бывшей вилле «Áйнола» сперва размещалась гостиница с рестораном «Ривьера», а уже позже – городская администрация Зеленогорска.